Сто лекций с Дмитрием Быковым — 1908, Кузмин

Событие! Я прочитал книгу стихов, и не только «понял её», она мне ещё и понравилась. Итак, Михаил Кузмин, «Александрийские песни».
Стоит ли говорить, что до лекции Быкова я не подозревал о существовании автора.

Стихи совершенно незнакомой мне формы, нет чёткой рифмованной структуры. Вообще непонятно, почему это — стихи. Но это — однозначно стихи.

Не знаю, как это случилось:
моя мать ушла на базар,
я вымела дом и села за ткацкий станок.
Не у порога (клянусь!), не у порога я села,
а под высоким окном.
Я ткала и пела;
что еще? ничего.
Не знаю, как это случилось:
моя мать ушла на базар.
Не знаю, как это случилось:
окно было высоко.
Наверно, подкатил он камень,
или влез на дерево, или встал на скамью.
Он сказал:
«Я думал, это малиновка,
а это — Пенелопа.
Отчего ты дома? здравствуй!»
— Это ты, как птица, лазаешь по застрехам,
а не пишешь своих любезных свитков
в суде.
«Мы вчера катались по Нилу —
у меня болит голова».
— Мало она болит,
что не отучила тебя от ночных гулянок.
Не знаю, как это случилось:
окно было высоко.

Не знаю, как это случилось:
я думала, ему не достать.
«А что у меня во рту, видишь?»
— Чему быть у тебя во рту?
крепкие зубы да болтливый язык,
глупости в голове.
«Роза у меня во рту — посмотри».
— Какая там роза!
«Хочешь, я тебе ее дам,
только достань сама».
Я поднялась на цыпочки,
я поднялась на скамейку,
я поднялась на крепкий станок,
я достала алую розу,
а он, негодный, сказал:
«Ртом, ртом,
изо рта только ртом,
не руками, чур, не руками!»
Может быть, губы мои
и коснулись его, я не знаю.
Не знаю, как это случилось:
я думала, ему не достать.

Не знаю, как это случилось:
я ткала и пела;
не у порога (клянусь),
не у порога сидела,
окно было высоко:
кому достать?
Мать, вернувшись, сказала:
«Что это, Зоя,
вместо нарцисса ты выткала розу?
что у тебя в голове?»
Не знаю, как это случилось.

Просто красота какая-то!

Я параллельно слушаю «Вслух» agavr (напишу ещё, и будет этого много). Там каждый раз на передачу приглашаются два «маститых поэта» и два «молодых поэта». И практически всегда я ничего не понимаю у первых, а если что и нравится — то это у молодых. Причём, такое ощущение, что нравится именно то, за что потом «маститые» ругают «молодых». Я списывают это на свой «плебейский вкус» — так и здесь, читал и был уверен, что Быков в лекции разгромит автора, интересно было лишь узнать, за что именно. Но нет, на удивление это оказалась «настоящая поэзия» :-)

---

И ещё одно стихотворение. У него очевидно цепляющая последняя строчка, хочешь-не хочешь, а спотыкаешься об неё, задумываешься — почему пять?

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
все мы четыре любили, но все имели разные «потому что»:
одна любила, потому что так отец с матерью ей велели,
другая любила, потому что богат был ее любовник,
третья любила, потому что он был знаменитый художник,
а я любила, потому что полюбила.

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
все мы четыре желали, но у всех были разные желанья:
одна желала воспитывать детей и варить кашу,
другая желала надевать каждый день новые платья,
третья желала, чтоб все о ней говорили,
а я желала любить и быть любимой.

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
все мы четыре разлюбили, но все имели разные причины:
одна разлюбила, потому что муж ее умер,
другая разлюбила, потому что друг ее разорился,
третья разлюбила, потому что художник ее бросил,
а я разлюбила, потому что разлюбила.

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было,
а может быть, нас было не четыре, а пять?

У меня лично прочтение однозначное. Буквальное. Есть настоящие сёстры, их, конечно же, четыре. Просто, когда ты по-настоящему любил, а потом по-настоящему разлюбил, то тебе становится сложно даже представить себе, как ты мог этого любить.
Нет, ерунда какая-то. Наговаривают люди. Я не мог. Это был не я. Кто-то другой. Пятый.

На самом деле, то же самое и с любовью — влюбившись, с трудом вспоминаешь «прошлую жизнь».
С трудом даже представляешь, что она когда-то была, могла вообще быть.
А уж тем более, разлюбив.

Быков, конечно же, тоже разговаривает об этом «самом трактуемом, самом регулярно цитируемом» стихотворении, у которого он «встречал порядка 10 разных прочтений». Безапелляционно он обзывает их всех «чрезвычайно далекими от истины», рассказывает про своё, с моим, конечно же, не совпадающее. И мы об этом даже пытались как-то поговорить с mbla и bgmt, но получилось как всегда сумбурно :-) Вот лично мне интересно слушать какие-то трактовки, не совпадающие с моей. Более того, даже когда у меня нет собственной трактовки — я всё равно слушаю рассказы того же Быкова как «один из вариантов прочтения». Мне нравится вот это отсутствие догмы — даже единственная интерпретация занимает скромное место гипотезы у меня в голове, не претендуя на истинность. Она единственная — пока что. Возможно, поэтому мне очень сложно даже представить себя религиозным — это что же, отказаться от сомнений хотя бы в каком-то пункте? Я сомневаюсь, что я существую, что меня зовут Сашей. А тут взять и безусловно поверить во что-то, мягко говоря, не столь очевидное.

И дальше — конечно же, есть какие-то более «правдоподобные» интерпретации текста. Но слово «правда» подразумевает наличие истины, единственно возможной. Например — пресловутого замысла автора. Поиск «что хотел сказать автор» — это, конечно же, само по себе интересное занятие. Занятие историка. Но вот лично мне это не сильно интересно. Совершенно анахроническая интерпретация «Евгения Онегина» мне может быть гораздо интереснее книги Лотмана (пример, наверное, неудачный, потому что сложно представить себе кого-то, переплюнувшего Лотмана), если сама интерпретация мне ближе, интереснее. С современным искусством это как-то гораздо проще проходит — какая разница, о чём думал Хёрст, засовывая акулу в аквариум? Его версия у меня в голове на том же уровне, что версия какого-то критика, а то и моя личная версия. Мне важно то, что важно лично мне. Возвращаясь к пятой сестре — моя личная интерпретация стихотворения мне, конечно же, гораздо ближе, чем те 10 (которых я, к сожалению, не знаю) плюс одна Быковская (которую я вообще не вкурил до конца).

Собственно, за это я и люблю Быковские лекции. Как Философию Энтовена. После них — как будто батарейку в мозгах поменяли. Хочется думать.

---

skuzn, услышав мои дифирамбы Кузмину, посоветовал прочитать его же «Форель разбивает лёд». Пересмотрев перед этим «Носферату». Я, если честно, в душе похихикал — вшивый всегда о бане, кинокритиков бывших не бывает. Но нет, Википедия говорит примерно то же самое, а немного подумав, становится очень даже логично. Да, поэты таки тоже люди. И они тоже смотрели кино. И фильм Мурнау примерно тогда же и вышел. Ничего удивительного.
Плюс к Носферату посоветовал прочитать Ангел западного окна. И Википедия — это всё-таки величайший проект современности. Пишут в этом контексте про Кузмина, но ещё и про Tangerine Dream. То ли мир узок, то ли это я вовремя не расслышал :-)