green_fr | Pour la science №512

Отличная фотография грота (grotte de Castelbouc, Франция) со следами динозавров не потолке:

Отгадка простая: динозавры прошли по какой-то мягкой почве, оставили в ней следы, затем постепенно дно засыпало известняком, следы стали каменные, а затем размыло нижний мягкий слой. Супер!

Просто упомянули ещё мартовский опрос французов о том, откуда появился вирус ковида. Четверть верит в искусственное происхождение вируса, в том числе 17% — в то, что его создали нарочно. Столько же — 17% — затрудняются с ответом.

Вот почему не 100%? Откуда у людей такая самоуверенность? Почему в опросе «верна ли гипотеза Гольдбаха?» большинство (я искренне надеюсь) ответит «не знаю», а по поводу столь же сложных вопросов, использующих более привычные слова, у людей почему-то есть своё мнение?

Одно радует, графа «вируса не существует» пустая — в отличие от Америки, где 1% опрошенных сомневались в реальности вируса.

Мне когда-то давно рассказали историю о том, что размер зубов определяется одним геном, а размер челюсти — другим. И если размеры не совпадают, то зубы могут не помещаться в челюсти (на радость ортодонтистам всех стран). Не знаю, насколько это верная информация — история красивая, я сам неоднократно повторял её, но ни разу не видел ей подтверждения. А тут в статье рассказывают о другой версии, почему у многих людей зубы в челюсть не помещаются — даже если не считать зубы мудрости, а уж с ними-то и подавно.

Вроде как размер зубов определяется тем, что мы едим. И если питаться так, как питались наши давние предки (и питаются до сих пор какие-нибудь потерянные аборигены — их тоже исследовали), то есть постоянно грызть что-то твёрдое, то зубы получаются меньше, помещаются все и даже держатся крепче.

Недостаточно, чтобы убедить меня сменить диету, но интересно.

Отличная просто статья о природе агрессии. Начинают с того, как наш мозг сдерживает агрессию — она представляет однозначный риск для человека, и попусту лучше не бросаться на окружающих. Рассматривают механизмы как защиты, так и разблокирования — когда, например, нужно срочно защитить детёнышей. А потом переходят на возможность повреждения мозга, когда система защиты от агрессии работает хуже. И заканчивают исследованием, показывающим, что у преступников чаще встречаются подобные повреждения, чем в среднем по стране.

Вот он, Minority report. Когда мы научимся по физическим измерениям человека определять его склонность совершать преступления, встанет очень интересный вопрос — что нам с этим знанием делать? Очевидно, что нельзя превентивно наказывать людей, имеющих повышенную вероятность нарушить закон. Не менее же очевидно, что, если эта информация будет доступна хотя бы каком-то виде, то в частном порядке люди захотят устанавливать ограничения для своих соседей, одноклассников своих детей и пр.

Статья о том, как пытаются читать сгоревшие в Геркулануме свитки. Развернуть их нет никакой возможности (пробовали — рассыпаются в лучшем случае на кусочки, на некоторых из которых можно рассмотреть пару букв). А тут недавно обнаружили наличие свинца в чернилах. А значит можно теоретически отсканировать и построить 3D модель из свинцовых точек. Сделали — читать всё равно невозможно: чернила плохо сохранились, разные слои накладываются друг на друга. Дальше пришла мысль скормить всё это искусственному интеллекту, чтобы тот прочитал написанное — сейчас тренируют его.
Пишут, что тренировка использует в частности знание о том, что тексты написаны на латыни или греческом, то есть не просто восстановление по буквам, мы пользуемся, например, знанием, какая буква может идти за какой, а какая — нет.

А мне вот стало интересно поспекулировать — очевидно, что натренированная таким образом система никогда не сможет прочесть текст, написанный на неизвестном ей языке. Но насколько она сможет сказать «ничего не понимаю» — или же с удовольствием выдаст сгенерённый ею же текст, который мог бы быть на этом папирусе?

Чтобы предыдущая фраза не выглядела написанной взбредившим журналистом, поясню. Одно дело, когда система просто пытается понять, что там написано — грубо говоря, мы наводим на папирус увеличительное стекло и видим, где там находятся точки, в какой рисунок они складываются. И совсем другое, когда мы используем ограничения — заранее определяем, какие конфигурации возможны, а какие — нет. Задача рассматривания сводится к нахождению точки в многомерном пространстве, описывающей все чернильные точки на папирусе. Задача с ограничениями позволяет нам / заставляет нас после нахождения этой точки приблизить её ближайшей из доступных нам точек, описывающих априорно возможные на этом папирусе буквы, а то и слова.
Наверное, вероятность получить что-то осмысленное слаба — примерно как дать едва умеющему читать по-русски ребёнку французский текст. Он его прочитает, коверкая половину букв (думая, что это написано по-русски), зачастую подменяя получающуюся белиберду на похоже звучащие русские слова. Но связного текста не выйдет. Но ведь можно представить себе обучение на разном уровне — если система пользуется знанием, какая буква может с большой вероятностью идти за уже увиденной, почему она не может знать, какое слово с большой вероятностью идёт за уже прочитанным?

Наверное, это и есть тот «страх перед искусственным интеллектом», когда мы с лёгкостью отдаём ИИ то, что способны сами проверить, и не понимаем, как относиться к результатам, которые ни проверке не подлежат, ни объяснению. С третьей стороны — ну вот получим мы неизвестную пьесу Эсхилла. Ну и какая разница, писал он её на самом деле, или нет? :-)