Сто лекций с Дмитрием Быковым — 1916
Mar. 24th, 2017 09:35 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
green_frОчередная лекция — Алексей Толстой, «Егор Абозов» — в общем списке почему-то выбилась из хронологического порядка, поэтому я её прочитал достаточно давно. Я у себя в ЖЖ такого беспорядка, конечно же, допустить не могу, поэтому пишу только сейчас :-)
Читал книгу и не мог понять, почему стиль такой рваный. То невозможно читать, а то не оторваться. Оказалось, роман недописанный (хочется верить, что мне нравились именно законченные кусочки, а не наоборот).
И сюжет показался похожим на «Идиота» — мне много что «Идиота» напоминает, начиная с «Детей райка». Видимо, в своё время Достоевский меня сильно впечатлил. И — надо же! — Быков в лекции тоже сравнивает сюжет с «Идиотом». Отличие от Достоевского, впрочем, серьёзное — главный герой Толстого, влюбившись, переходит в режим Dead man. У нас в институте была такая терминология после фильма Джармуша, когда тебе настолько плохо, что ухудшение ситуации уже даже не пугает, а вызывает какое-то любопытство. Неужели реально сделать ещё хуже? А вдруг именно от этого получшеет? Когда играешься в Doom, оно действительно иногда помогает (а на крайний случай у нас всегда есть сохранка); в реальной жизни, к счастью, не пробовал, не знаю.
Роман 1916 года, время достаточно апокалиптическое, и роман примерно такой же безысходный. Но я как-то задумался — а есть вообще какие-то хорошие серьёзные романы, не предвещающие конец света в той или иной форме? Детских полно, а взрослые? Сложно при этом определить, что лично я посчитаю апокалиптичным романом, а что нет (сейчас читаю «Тихий Дон», он вполне вписывается в моё определение, ничего хорошего ты там не ждёшь).
Очень интересный момент, когда Абозов на очередной волне «всё хорошо / всё плохо» решает завязать с «распутной жизнью», после чего звонит всем своим «кабацким друзьям», чтобы сообщить им, что он — «художник, не имеет права растрачивать время и здоровье на сомнительные удовольствия. Надо делать дело.» Очень толковый ход, примерно как сообщать всему facebook, как с завтрашнего дня ты перестаёшь его читать. Ну или грозить родным самоубийством. Тот самый случай, когда факт слов говорит об отсутствии намерения.
Читал книгу и не мог понять, почему стиль такой рваный. То невозможно читать, а то не оторваться. Оказалось, роман недописанный (хочется верить, что мне нравились именно законченные кусочки, а не наоборот).
И сюжет показался похожим на «Идиота» — мне много что «Идиота» напоминает, начиная с «Детей райка». Видимо, в своё время Достоевский меня сильно впечатлил. И — надо же! — Быков в лекции тоже сравнивает сюжет с «Идиотом». Отличие от Достоевского, впрочем, серьёзное — главный герой Толстого, влюбившись, переходит в режим Dead man. У нас в институте была такая терминология после фильма Джармуша, когда тебе настолько плохо, что ухудшение ситуации уже даже не пугает, а вызывает какое-то любопытство. Неужели реально сделать ещё хуже? А вдруг именно от этого получшеет? Когда играешься в Doom, оно действительно иногда помогает (а на крайний случай у нас всегда есть сохранка); в реальной жизни, к счастью, не пробовал, не знаю.
Роман 1916 года, время достаточно апокалиптическое, и роман примерно такой же безысходный. Но я как-то задумался — а есть вообще какие-то хорошие серьёзные романы, не предвещающие конец света в той или иной форме? Детских полно, а взрослые? Сложно при этом определить, что лично я посчитаю апокалиптичным романом, а что нет (сейчас читаю «Тихий Дон», он вполне вписывается в моё определение, ничего хорошего ты там не ждёшь).
Очень интересный момент, когда Абозов на очередной волне «всё хорошо / всё плохо» решает завязать с «распутной жизнью», после чего звонит всем своим «кабацким друзьям», чтобы сообщить им, что он — «художник, не имеет права растрачивать время и здоровье на сомнительные удовольствия. Надо делать дело.» Очень толковый ход, примерно как сообщать всему facebook, как с завтрашнего дня ты перестаёшь его читать. Ну или грозить родным самоубийством. Тот самый случай, когда факт слов говорит об отсутствии намерения.
