Новая Третьяковка — советский авангард
Jan. 11th, 2019 02:14 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
green_frАвангард из предыдущей части постепенно переключается на воспевание революции. И поскольку советское воспитание никуда из подсознания не денешь, то этот вираж нравится ещё больше предыдущего. Как минимум, та часть, пока искусство ещё не свалилось в воспевание мудрости вождей и процветания простых колхозников.
Татлин, «Живописный рельеф», 1914 (в музее реконструкция 2006 года) и «Доска № 1 (Старо-Басманная)», 1916 — видно, что Татлин тоже видел работы Пикассо. Википедия рассказывает, что он был в Париже как раз в 1914 году — после Питерской Всероссийской кустарной выставки 1913 года все её экспонаты перевезли в Берлин, и Татлин отправился на берлинскую выставку в качестве музыканта-бандуриста. Оттуда он съездил в Париж, посмотреть на мастерскую Пикассо:
Два самых известных произведения Татлина: проект памятника III Интернационалу, 1920 (в музее современная реконструкция) и «Летатлин», 1929-1932. И то, и другое я уже видел в Помпиду и, если честно, ожидал от Третьяковки чего-то нового. Но потом почитал биографию Татлина — футуризм, кубизм, революция, авангард, Интернационал, Летатлин, сталинизм, формализм, книжный художник, наглядные пособия для МГУ, скончался. Видимо, не так много он успел сделать, ещё меньше сохранилось.
Слева — Николай Колли, «Красный клин. Декоративное убранство к празднованию 1 годовщины Октября. Воскресенская площадь», 1918. Это очевидная цитата Лисицкого. На памятнике надпись «Банда Краснова» — в переводе с советского на русский это обозначает «донские казаки, сражавшиеся на стороне белых» (потом Краснов успеет запятнать себя сотрудничеством с фашистами, чью войну с СССР он воспринял как войну с «коммунистами, жидами и их приспешниками, торнующими Русской кровью» — его арестовали в 1945, выдали СССР, и расстреляли). Биография скульптора Колли существенно удачнее — после ВХУТЕМАСа («Красный клин» — его студенческая работа) он работал над ДнепроГЭСом, проектировал станции Московского метро, возглавлял Союз Архитекторов, преподавал в Бауманке.
Справа — Сергей Герасимов, «Хозяин Земли», эскиз панно для оформления здания городской думы в первую годовщину Октября, 1918. В Помпиду неоднократно упоминали первую годовщину октябрьской революции, похоже, что это был грандиозный праздник. Удивительно, конечно. Здесь у Герасимов ещё слегка проглязывает кубизм, впоследствии он переключится на чистый реализм, напишет Мать партизана, станет академиком, народным художником и получит Ленинскую премию.
Родные тарелочки. «Красная звезда», «8-ой съезд Советов», «Царству рабочих и крестьян не будет конца», «Кто не с нами, тот против нас», «3-й Интернационал», «Победа трудящихся 25 октября 1917», «Красная лента (кубистическая красная)» и «Благословен труд свободный»:
Сергей Чехонин, «Только труд и труд до кровавых мозолей даст нам окончательную победу», 1920 — шикарная иллюстрация, поневоле вспоминается Черчиль с его «мне нечего предложить вам, только кровь, пот и слёзы». Сам Чехонин достаточно успешно работал в СССР (золотые медали в Париже и Венеции), но в 1928 году уехал во Францию, затем в Германию, где и умер в 1936 году.
Борис Кустодиев, «Большевик», 1920 и «Матрос и милая», 1921. После первой картины вторая кажется совершенно неожиданной. А почитаешь описание, и понимаешь, что ты очень плохо представляешь контекст всех этих картин. Для меня «Большевик» — это прекрасная картина, очень удачная пропаганда революции. А Кустодиев, нарисовав картину, 3 года не решался выставить её, боялся, что её сочтут провокацией против власти.
У самого Кустодиева была опухоль спинного мозга, инвалидное кресло ещё до революции, рисовал картины лёжа. Умер в 1927 году.
Константин Юон, «Новая планета», 1921 — шикарная картина, совершенно вырывающаяся из всего другого, написанного этим художником. Википедия пишет, что эту картину при СССР трактовали как отражение «космосозидающего значения Великой Октябрьской социалистической революции», а после развала СССР — как иллюстрацию красного террора. Видимо, поэтому картина так до сих пор и цепляет — она говорит об эмоциях, о потрясениях, не высказываясь конкретно. Видимо, поэтому же она и единственная в достаточно успешной карьере Юона (народный художник, Сталинская премия, орден Ленина и т.д.)
Слева — Густав Клуцис, «Композиция с серпом и молотом», 1922. Видно, что человек учился у Малевича, только абстрактный супрематизм он пытается как-то связать с революционными символами. Не успел — в художнике распознали фашистского наймита и расстреляли в 1938. Потом реабилитировали, конечно же.
А справа — Михаил Вербов, «Портрет И.С. Остроухова», 1924. Иконы на фоне — это бывшая частная коллекция Остроухова. Остроухов долгое время руководил Третьяковской галереей, собрал личную коллекцию, открыл свой частный музей, после революции работал смотрителем в национализированном музее, умер в 1929 году. Автор картины прожил существенно дольше — он в 1933 году уехал в США, где прожил до 1996 года.
Совершенно гениальный Петров-Водкин, у него хотелось фотографировать всё! «У гроба Ленина», 1924 (врезавшаяся на подкорочку картина, столько раз мы все её видели в детстве) и «Смерть комиссара», 1927 (уже не кубизм, но ещё не соцреализм). Петров-Водкин работал в СССР до самой смерти в 1939 году (туберкулёз).
Он же, «Портрет С. Андронниковой», 1925 (до революции меценат, после революции уехала в Париж, где в 1925 году был в командировке Петров-Водкин, тогда он и написал этот портрет), «За самоваром», 1926 и «Портрет Ирины Мстиславской», 1928 (я не нашёл, кто это, персонаж XVII века сильно фонит в результатах поиска):
Рабочий клуб Родченко — мы его видели в Эйндховене (5 лет назад я не знал фамилии Родченко!):
Газеты под старину, но явно не той эпохи — работа Родченко 1925 года, а в газетах, пусть дату и не видно, пишут про Советскую Литву:
Слева — Леонид Чупятов, «Самосожжение народоволки», 1928 — очень экспрессивная картина! Автор умер в 1941 году в блокадном Ленинграде. Справа — Константин Истомин, «Вузовки» (в смысле «ученицы ВУЗа», прекрасное слово), 1933. Умер в эвакуации, 1942 год, Самарканд.
И в заключение просто прекрасная картина: Борис Голополосов, «Ленин — вождь пролетариата», 1929. Фотография не передаёт, но в музее она просто светится. У автора предсказуемо непредсказуемая биография (вообще, чтение Википедии при написании этого поста принесло мне едва ли не больше удовольствия, чем посещение музея): учился живописи уже при СССР, выставлялся в 1920-х, член союза художников в 1930-х, признан формалистом в 1937 году (прекрасная картина того же года Человек бьётся головой о стену) — и следующие 40 лет занимается не пойми чем (я не смог найти подробностей, все пишут про «обошёл пешком всю страну» и «плавал моряком на Каспии»), пока в конце 1970-х его не пускают на какую-то выставку и не восстанавливают в союзе художников. Впрочем, в начале 1980-х он уже умирает.
Татлин, «Живописный рельеф», 1914 (в музее реконструкция 2006 года) и «Доска № 1 (Старо-Басманная)», 1916 — видно, что Татлин тоже видел работы Пикассо. Википедия рассказывает, что он был в Париже как раз в 1914 году — после Питерской Всероссийской кустарной выставки 1913 года все её экспонаты перевезли в Берлин, и Татлин отправился на берлинскую выставку в качестве музыканта-бандуриста. Оттуда он съездил в Париж, посмотреть на мастерскую Пикассо:
Два самых известных произведения Татлина: проект памятника III Интернационалу, 1920 (в музее современная реконструкция) и «Летатлин», 1929-1932. И то, и другое я уже видел в Помпиду и, если честно, ожидал от Третьяковки чего-то нового. Но потом почитал биографию Татлина — футуризм, кубизм, революция, авангард, Интернационал, Летатлин, сталинизм, формализм, книжный художник, наглядные пособия для МГУ, скончался. Видимо, не так много он успел сделать, ещё меньше сохранилось.
Слева — Николай Колли, «Красный клин. Декоративное убранство к празднованию 1 годовщины Октября. Воскресенская площадь», 1918. Это очевидная цитата Лисицкого. На памятнике надпись «Банда Краснова» — в переводе с советского на русский это обозначает «донские казаки, сражавшиеся на стороне белых» (потом Краснов успеет запятнать себя сотрудничеством с фашистами, чью войну с СССР он воспринял как войну с «коммунистами, жидами и их приспешниками, торнующими Русской кровью» — его арестовали в 1945, выдали СССР, и расстреляли). Биография скульптора Колли существенно удачнее — после ВХУТЕМАСа («Красный клин» — его студенческая работа) он работал над ДнепроГЭСом, проектировал станции Московского метро, возглавлял Союз Архитекторов, преподавал в Бауманке.
Справа — Сергей Герасимов, «Хозяин Земли», эскиз панно для оформления здания городской думы в первую годовщину Октября, 1918. В Помпиду неоднократно упоминали первую годовщину октябрьской революции, похоже, что это был грандиозный праздник. Удивительно, конечно. Здесь у Герасимов ещё слегка проглязывает кубизм, впоследствии он переключится на чистый реализм, напишет Мать партизана, станет академиком, народным художником и получит Ленинскую премию.
Родные тарелочки. «Красная звезда», «8-ой съезд Советов», «Царству рабочих и крестьян не будет конца», «Кто не с нами, тот против нас», «3-й Интернационал», «Победа трудящихся 25 октября 1917», «Красная лента (кубистическая красная)» и «Благословен труд свободный»:
 |   |
  |
Сергей Чехонин, «Только труд и труд до кровавых мозолей даст нам окончательную победу», 1920 — шикарная иллюстрация, поневоле вспоминается Черчиль с его «мне нечего предложить вам, только кровь, пот и слёзы». Сам Чехонин достаточно успешно работал в СССР (золотые медали в Париже и Венеции), но в 1928 году уехал во Францию, затем в Германию, где и умер в 1936 году.
Борис Кустодиев, «Большевик», 1920 и «Матрос и милая», 1921. После первой картины вторая кажется совершенно неожиданной. А почитаешь описание, и понимаешь, что ты очень плохо представляешь контекст всех этих картин. Для меня «Большевик» — это прекрасная картина, очень удачная пропаганда революции. А Кустодиев, нарисовав картину, 3 года не решался выставить её, боялся, что её сочтут провокацией против власти.
У самого Кустодиева была опухоль спинного мозга, инвалидное кресло ещё до революции, рисовал картины лёжа. Умер в 1927 году.
Константин Юон, «Новая планета», 1921 — шикарная картина, совершенно вырывающаяся из всего другого, написанного этим художником. Википедия пишет, что эту картину при СССР трактовали как отражение «космосозидающего значения Великой Октябрьской социалистической революции», а после развала СССР — как иллюстрацию красного террора. Видимо, поэтому картина так до сих пор и цепляет — она говорит об эмоциях, о потрясениях, не высказываясь конкретно. Видимо, поэтому же она и единственная в достаточно успешной карьере Юона (народный художник, Сталинская премия, орден Ленина и т.д.)
Слева — Густав Клуцис, «Композиция с серпом и молотом», 1922. Видно, что человек учился у Малевича, только абстрактный супрематизм он пытается как-то связать с революционными символами. Не успел — в художнике распознали фашистского наймита и расстреляли в 1938. Потом реабилитировали, конечно же.
А справа — Михаил Вербов, «Портрет И.С. Остроухова», 1924. Иконы на фоне — это бывшая частная коллекция Остроухова. Остроухов долгое время руководил Третьяковской галереей, собрал личную коллекцию, открыл свой частный музей, после революции работал смотрителем в национализированном музее, умер в 1929 году. Автор картины прожил существенно дольше — он в 1933 году уехал в США, где прожил до 1996 года.
Совершенно гениальный Петров-Водкин, у него хотелось фотографировать всё! «У гроба Ленина», 1924 (врезавшаяся на подкорочку картина, столько раз мы все её видели в детстве) и «Смерть комиссара», 1927 (уже не кубизм, но ещё не соцреализм). Петров-Водкин работал в СССР до самой смерти в 1939 году (туберкулёз).
Он же, «Портрет С. Андронниковой», 1925 (до революции меценат, после революции уехала в Париж, где в 1925 году был в командировке Петров-Водкин, тогда он и написал этот портрет), «За самоваром», 1926 и «Портрет Ирины Мстиславской», 1928 (я не нашёл, кто это, персонаж XVII века сильно фонит в результатах поиска):
Рабочий клуб Родченко — мы его видели в Эйндховене (5 лет назад я не знал фамилии Родченко!):
Газеты под старину, но явно не той эпохи — работа Родченко 1925 года, а в газетах, пусть дату и не видно, пишут про Советскую Литву:
Слева — Леонид Чупятов, «Самосожжение народоволки», 1928 — очень экспрессивная картина! Автор умер в 1941 году в блокадном Ленинграде. Справа — Константин Истомин, «Вузовки» (в смысле «ученицы ВУЗа», прекрасное слово), 1933. Умер в эвакуации, 1942 год, Самарканд.
И в заключение просто прекрасная картина: Борис Голополосов, «Ленин — вождь пролетариата», 1929. Фотография не передаёт, но в музее она просто светится. У автора предсказуемо непредсказуемая биография (вообще, чтение Википедии при написании этого поста принесло мне едва ли не больше удовольствия, чем посещение музея): учился живописи уже при СССР, выставлялся в 1920-х, член союза художников в 1930-х, признан формалистом в 1937 году (прекрасная картина того же года Человек бьётся головой о стену) — и следующие 40 лет занимается не пойми чем (я не смог найти подробностей, все пишут про «обошёл пешком всю страну» и «плавал моряком на Каспии»), пока в конце 1970-х его не пускают на какую-то выставку и не восстанавливают в союзе художников. Впрочем, в начале 1980-х он уже умирает.
