Узбекистан в Institut du Monde Arabe
Sep. 10th, 2024 05:07 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
green_frЭта выставка ещё больше той, что была в Лувре. Постараюсь тщательнее отбирать фотографии :-)
Ковры. Про левый кураторы рассказывают об уникальности стиля, о связи с юртами, о двуцветных нитях — а у меня перед глазами коврик на полу в бабушкином доме, потёртый, но в точности с таким же рисунком. Справа чуть менее привычный узор и цвета (это шёлк).
Ещё один ковёр из валяной шерсти (Тося!)
Кафтан (точнее чапан — меня на этой выставке просто развезло от обилия новый слов) и сапоги (точнее махси) — золота много не бывает! Справа — «сапоги всадника», но выглядят как реквизит к русской народной сказке.
Отличное украшение зала — под потолком повесили множество тюбетеек. Рассмотреть их, конечно, невозможно, но там и без них было, к чему присматриваться.
Сумочки для Корана.
В тексте к этой витрине кураторы больше пишут про седло, но меня, понятно, привлёк ковёр под ним (по-французски он называется caparaçon). А ещё больше бахрома на ковре — у меня в детстве рядом с кроватью висел ковёр с точно такой же бахромой !
Женское платье, нижнее платье (курта — в отличие от нашей «куртки», которая этимологически «короткая», это от «без воротника» на урду, поэтому воротник — peshkurta — отдельно), вуаль (chor gul), шапка (peshonaband). Справа — ещё один экземпляр peshonaband, видно, что это не просто кокошник на лоб, это полноценный головной убор.
Точнее даже, разборной головной убор, состоящий из свёрнутой в цилиндр ленты и платка. Слева: peshonaband в разобранном состоянии. Этимологически peshonaband — это «лоб» и «связь / лента». Он надевается поверх повязанного на голову платка. Справа — головной убор для взрослой женщины (kaltaposhak, вуаль на спине называется duma).
На выставке было несколько картин. Мне некоторые понравились, причём зачастую вне связи с узбекской темой — просто техникой.
Рузы Чариев, «Невеста», 1968 и Павел Беньков, «Таджик с пиалой», 1928-1929. Про Бенкова пишут, что он родился ещё до революции, успел отучиться в Париже, в Самарканд попал только в конце 1920-х, когда ему было 50, но там до конца жизни и прожил.
Лев Бурэ, «Молитва мусульман», 1920-1930-е.
Александр Волков, «Арба», 1924. Мне очень нравится такой вот «витражный» кубизм.
Каракалпакские кольца в нос. Первая реакция, конечно же, «Кин-дза-дза», но это больше похоже на современный пирсинг — такое кольцо носили замужние женщины в правой ноздре. В середине XX века мода поменялась, и носовые кольца переделали в серьги (ушные кольца).
А вот эту штучку справа (onirmonshaq) носили невесты под пупком как символ материнства. Кураторы пишут, что купол напоминает мечеть, что свисающие цепочки заканчиваются узлом в форме слезы, и что при ходьбе всё это издаёт прекрасный перезвон.
Коралловое украшение на затылок и серьги к нему. Формы в виде миндаля (у нас в детстве их называли «огурцами») — типичный мотив исламского искусства, пришёл из зороастризма (нам об этом в Азербайджане рассказывали). Регулярно встречается в узбекском искусстве. В серьгах же используются волчьи клыки — амулет для защиты и храбрости.
Украшения с использованием серебряных монет — очень смешно, конечно, внезапно видеть надпись «10 копеек» на подобных украшениях (с другой стороны, не более, чем видеть достаточно рандомные надписи на современных футболках). Слева — колье-талисман, в коробочке есть щель, куда можно просунуть молитву (дальше кураторы не пишут, что из этого должно получиться). А справа вообще крайне практический предмет. Помимо монет и прочего украшения там свисают зубочистка, лопаточка для ухода за ногтями и штуковина для проведения ровного пробора в волосах. В Лувре есть подобные «несессеры» европейской знати — выглядит примерно так же: золото, бриллианты, зубочистка и ножницы для ногтей.
Ковры. Про левый кураторы рассказывают об уникальности стиля, о связи с юртами, о двуцветных нитях — а у меня перед глазами коврик на полу в бабушкином доме, потёртый, но в точности с таким же рисунком. Справа чуть менее привычный узор и цвета (это шёлк).
Ещё один ковёр из валяной шерсти (Тося!)
Кафтан (точнее чапан — меня на этой выставке просто развезло от обилия новый слов) и сапоги (точнее махси) — золота много не бывает! Справа — «сапоги всадника», но выглядят как реквизит к русской народной сказке.
Отличное украшение зала — под потолком повесили множество тюбетеек. Рассмотреть их, конечно, невозможно, но там и без них было, к чему присматриваться.
Сумочки для Корана.
В тексте к этой витрине кураторы больше пишут про седло, но меня, понятно, привлёк ковёр под ним (по-французски он называется caparaçon). А ещё больше бахрома на ковре — у меня в детстве рядом с кроватью висел ковёр с точно такой же бахромой !
Женское платье, нижнее платье (курта — в отличие от нашей «куртки», которая этимологически «короткая», это от «без воротника» на урду, поэтому воротник — peshkurta — отдельно), вуаль (chor gul), шапка (peshonaband). Справа — ещё один экземпляр peshonaband, видно, что это не просто кокошник на лоб, это полноценный головной убор.
Точнее даже, разборной головной убор, состоящий из свёрнутой в цилиндр ленты и платка. Слева: peshonaband в разобранном состоянии. Этимологически peshonaband — это «лоб» и «связь / лента». Он надевается поверх повязанного на голову платка. Справа — головной убор для взрослой женщины (kaltaposhak, вуаль на спине называется duma).
На выставке было несколько картин. Мне некоторые понравились, причём зачастую вне связи с узбекской темой — просто техникой.
Рузы Чариев, «Невеста», 1968 и Павел Беньков, «Таджик с пиалой», 1928-1929. Про Бенкова пишут, что он родился ещё до революции, успел отучиться в Париже, в Самарканд попал только в конце 1920-х, когда ему было 50, но там до конца жизни и прожил.
Лев Бурэ, «Молитва мусульман», 1920-1930-е.
Александр Волков, «Арба», 1924. Мне очень нравится такой вот «витражный» кубизм.
Каракалпакские кольца в нос. Первая реакция, конечно же, «Кин-дза-дза», но это больше похоже на современный пирсинг — такое кольцо носили замужние женщины в правой ноздре. В середине XX века мода поменялась, и носовые кольца переделали в серьги (ушные кольца).
А вот эту штучку справа (onirmonshaq) носили невесты под пупком как символ материнства. Кураторы пишут, что купол напоминает мечеть, что свисающие цепочки заканчиваются узлом в форме слезы, и что при ходьбе всё это издаёт прекрасный перезвон.
Коралловое украшение на затылок и серьги к нему. Формы в виде миндаля (у нас в детстве их называли «огурцами») — типичный мотив исламского искусства, пришёл из зороастризма (нам об этом в Азербайджане рассказывали). Регулярно встречается в узбекском искусстве. В серьгах же используются волчьи клыки — амулет для защиты и храбрости.
Украшения с использованием серебряных монет — очень смешно, конечно, внезапно видеть надпись «10 копеек» на подобных украшениях (с другой стороны, не более, чем видеть достаточно рандомные надписи на современных футболках). Слева — колье-талисман, в коробочке есть щель, куда можно просунуть молитву (дальше кураторы не пишут, что из этого должно получиться). А справа вообще крайне практический предмет. Помимо монет и прочего украшения там свисают зубочистка, лопаточка для ухода за ногтями и штуковина для проведения ровного пробора в волосах. В Лувре есть подобные «несессеры» европейской знати — выглядит примерно так же: золото, бриллианты, зубочистка и ножницы для ногтей.
