Парижские музеи выставляли летом 2024 года специальные «спортивные» программы к олимпиаде. При этом все изначально говорили, что с точки зрения количества посетителей это будет скорее провальным годом, потому что приехавший на олимпиаду зритель по музеям не ходит. С тех пор вышла уже статистика — сильное снижение количества посетителей в августе, но за год парижские музеи потеряли примерно пару процентов по сравнению с 2023 годом. В \том посте про выставку в MAM Paris — не только про спорт, мы и основную экспозицию посмотрели. Давно не были, развеска для нас новая.

Это не спорт, это Май-68 («Что я видел в мае», Jean Hélion, 1969). Картина из коллекции Помпиду, обычно в Beaux-arts в Орлеане, что она делала здесь — непонятно. Но я люблю панорамные фрески.


( Read more... )

В Парижском MAM была когда-то выставка Оскара Кокошки. Я от него знал только имя, настроение было на развеяться, сходили с Анютой. Оказался очень классный художник, но поскольку он застал и первую и вторую мировые войны, совсем уж развеяться не получилось.

Слева — «Le joueur de transe», 1909. По-немецки «Der Trancespieler», я не смог понять, о каком «трансе» идёт речь. Это портрет друга-актёра. Кураторы обращают внимание на левую руку с 4 пальцами, якобы у Кокошки была в тот момент какая-то фишка с такими руками. Мне это, конечно, напоминает современную мультипликацию, где у половины героев на один палец меньше, чем у живых людей. Это одна из картин выставки «дегенеративного искусства», в 1937 году фашисты её решили не сжигать, а таки продали Брюссельскому музею, где она и находится до сих пор. Вот, кстати, интересно, почему она не попала под кампанию возвращения разграбленных фашистами коллекций искусства? Я плохо знаю о том, как это работает в Бельгии или Германии. Картину выставляли на чёрном фоне — у Кокошки мастерская была с чёрными стенами, чтобы лучше улавливать оттенки цвета. Пишут, что и в Венеции (он был на Биеннале—1922) его павильон был чёрным.
Справа — «Портрет Огюста Фореля», 1910. Портрет заказчику не понравился, он посчитал его «предметом из области психиатрии, а не искусства» и отказался покупать. Картину купил музей Мангейма, потом всё та же история: дегенеративное искусство, экспроприация. Продать не успели, союзники нашли эту картину в соляных шахтах и вернули в Мангейм.


( Read more... )

Когда были в Безансоне, сходили в местный FRAC — мне очень хочется посетить их все, но руки редко доходят, я даже в Парижском не был. Выставлены в частности 6 скульптур доктора Менгеле. Сделаны не по фотографиям, а по описаниям выживших после Аушвица. Многие сходятся в том, что это был очень красивый человек — скульптуры называются «Красота Дьявола» (Christine Borland).


( Read more... )

В Лувре была выставка Les Choses, на которую я ходил несколько раз, настолько она сумасшедшая. Наверное больше половины экспонатов (а в моей выборке так и вообще практически все) — современное искусство, которому место скорее в Помпиду, чем в Лувре. Но общая тема есть (отношение в искусстве к неживому), она тоже была очень хорошо раскрыта, но явно не у меня — у меня как обычно набор понравившихся мне картинок, без общей нити повествования.

Joel Peter Witkin, «Harvest, Philadelphia», 1983 (Арчимбольдо там тоже был). Это фотография, лицо — восковая маска из местной коллекции странных медицинских предметов (bizarreries médicales). Отличная связь между нашей жизнью и посмертным разложением, переходом материи в землю, в растительный мир.


( Read more... )

В 2022 Помпиду была выставка Жерара Гаруста — художника, о котором до выставки я не знал.

«Адара», 1981. Адара — это звезда («девы» по-арабски, потому что звезда двойная) из созвездия Пса. И вроде как картина «построена согласно линиям созвездия». Покрутив картинку из Википедии и так, и эдак, я увидел только вариант, когда три листа слева — это Алюдра, Везен и, собственно, Адара. Мужчина справа — Сириус. Мирзам — то ли его же ноги, то ли пёс. А центральной фигуре остаётся только o².


( Read more... )

Из Бохума поехал к Жене с Лёшей в Эйндховен. Смешно: как только поезд переехал границу Германии с Нидерландами, все дружно сняли маски — в Германии они были обязательны, а в Нидерландах нет.
Приехал, ребята ещё работали, поэтому мы договорились, что я погуляю, а к ним заявлюсь только вечером. Поискал на карте «гурманский ресторан», нашёл. Вот как выглядит «гурманский ресторан» по-голландски — пусть и навороченный, но всё равно бутерброд :-) Нет, ну вкусно, конечно. Но после Франции хочется снобить.


( Read more... )

Grand Palais закрывали на ремонт. На это время построили «эфемерный» Grand Palais на Марсовом поле. Эфемерность его в том, что после Олимпиады его разберут и продадут куда-то, где его снова соберут (проект изначально предполагает разборку, перевозку и сборку — посмотрим, что из этого получится). А преемственность названия ещё и оттого, что он в точности повторяет форму Grand Palais. Прекрасная идея!

Понятно, что в Париже (тем более в районе Марсового поля) нет свободного места, куда можно было бы свободно воткнуть здание такого размера. Поэтому памятник оказался под козырьком крыши, и Жоффр рукой указывает в стенку.


( Read more... )

По пути в осенний лагерь остановились в Меце. Мы практически всегда в Германию ездим с ночёвкой — выезжаем в последний рабочий день вечером, ночуем в гостинице где-то ближе к границе, и потом уже едем на место. Осенний лагерь к нам чуть ближе Гамельна, поэтому есть лишние пара часов — в них помещается музей.

Всякий раз, когда вижу здание Помпиду-Мец, глаз не могу отвести. И вот эта charpente (деревянная несущая крышу структура — стропила?), и сама структура здания, состоящая как бы из нескольких гигантских контейнеров, брошенных друг на друга (слева внизу видно, как на уровне второго этажа выпирает один из них).


( Read more... )

Пока были в Монреале, сходил в местный музей изобразительных искусств. Он оказался каким-то сложно-сочинённым, со множеством каким-то образом связанных между собой зданий — я очень долго искал вход в одно из них (с большой надписью «Музей» на фронтоне), вход оказался в более скромно подписанном здании через дорогу.



В итоге я совершенно не уверен, что увидел всё, но и так получилось немало!( Read more... )

В прошлый поход в Помпиду наткнулся на целый зал, посвящённый человеку, о котором я до сих пор ничего не слышал — Владимир Давидович Баранов-Россине. Автопортрет, 1910 год:


( Read more... )