![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
Сто лекций с Дмитрием Быковым — 1964
Лекция 1964 года про сценарий Юрия Нагибина «Председатель». Как в начале века я удивлялся — с чего бы это я сам взялся читать пьесы или стихи? — так и теперь, кто бы мог подумать, что я стану читать сценарий. Сюжет абсолютно тот же, что и в нечитаемом «Кавалере золотой звезды» — в колхоз приходит новый и энергичный директор, фронтовик, ух как он сейчас всем покажет. Но в отличие от лубочной картины 1949 года здесь всё кажется не только настоящим, но и более сложным. Мне как читателю совершенно непонятно, будет ли happy end, и от этого читать, конечно же, существенно интереснее.
Собственно, концовка у романа просто прекрасная. Ужас начала книги (а это примерно то же время, что и у «Кавалера», то есть сразу после войны) — очень сильная сцена, когда однорукий ветеран-директор приходит в хлев, где лежат тощие коровы, за зиму они потеряли последние силы, и тупо не могут встать на ноги. Это надо читать! Затем в какой-то момент кажется, что ура-мотивация начинает давать свои плоды, директор даже умудряется выплачивать за трудодни не «палочки в ведомости», а что-то настоящее. И постепенно книга сворачивает в откровенную антисоветчину — из центра в колхоз приходят идиотские, оторванные от реалий приказы, директор их не выполняет, что приводит к процветанию колхоза с одной стороны (соседи не убрали вовремя хлеб, ждали приказа — а он всё убрал), а с другой — к травле самого председателя, которого со дня на день должны посадить. И вот, он собирается в центр, он знает, что его посадят, он едет в поезде — и вдруг в поезд набивается жуткая толпа народу. Кто? Куда? — Вы что, не знаете? Сталин умер!
И вот примерно на этой оптимистической ноте заканчивается сценарий. С небольшим эпилогом: тиран свалился, и теперь, когда деревня заживёт не тупыми приказами партийных демагогов, а собственной головой, вот теперь-то жизнь и наладится! Жаль, Ильич не дожил.
На современного читателя этот момент, очевидно, производит очень сильное впечатление. Не думаю, что в 1964 году автор добивался именно его.
Интересно смотреть на описанное общество. Откровенный патриархат и старообрядность, председатель лучше всех знает, как им будет лучше — ведь на то он и председатель. В какой-то момент колхозная молодёжь пытается сорваться учиться в город (Быков отмечает анахронизм — кто в 1947 году мог уехать из деревни? — но здесь это даже не так важно), и председатель не отпускает, не подписывет им разрешения покинуть деревню. Потому что он лучше всех знает, что из кого получится.
И автор всячески помогает читателю поверить в право председателя распоряжаться:
Быков упомянул, что Нагибин был соавтором (вместе с самим Куросавой) сценария «Дерсу Узала». Я когда-то давно пытался его посмотреть и заснул — едва ли не единственный не зацепивший меня фильм Куросавы (а я смотрел даже совсем экзотические его ленты). Надо пересмотреть.
Собственно, концовка у романа просто прекрасная. Ужас начала книги (а это примерно то же время, что и у «Кавалера», то есть сразу после войны) — очень сильная сцена, когда однорукий ветеран-директор приходит в хлев, где лежат тощие коровы, за зиму они потеряли последние силы, и тупо не могут встать на ноги. Это надо читать! Затем в какой-то момент кажется, что ура-мотивация начинает давать свои плоды, директор даже умудряется выплачивать за трудодни не «палочки в ведомости», а что-то настоящее. И постепенно книга сворачивает в откровенную антисоветчину — из центра в колхоз приходят идиотские, оторванные от реалий приказы, директор их не выполняет, что приводит к процветанию колхоза с одной стороны (соседи не убрали вовремя хлеб, ждали приказа — а он всё убрал), а с другой — к травле самого председателя, которого со дня на день должны посадить. И вот, он собирается в центр, он знает, что его посадят, он едет в поезде — и вдруг в поезд набивается жуткая толпа народу. Кто? Куда? — Вы что, не знаете? Сталин умер!
И вот примерно на этой оптимистической ноте заканчивается сценарий. С небольшим эпилогом: тиран свалился, и теперь, когда деревня заживёт не тупыми приказами партийных демагогов, а собственной головой, вот теперь-то жизнь и наладится! Жаль, Ильич не дожил.
На современного читателя этот момент, очевидно, производит очень сильное впечатление. Не думаю, что в 1964 году автор добивался именно его.
Интересно смотреть на описанное общество. Откровенный патриархат и старообрядность, председатель лучше всех знает, как им будет лучше — ведь на то он и председатель. В какой-то момент колхозная молодёжь пытается сорваться учиться в город (Быков отмечает анахронизм — кто в 1947 году мог уехать из деревни? — но здесь это даже не так важно), и председатель не отпускает, не подписывет им разрешения покинуть деревню. Потому что он лучше всех знает, что из кого получится.
И автор всячески помогает читателю поверить в право председателя распоряжаться:
— А ты куда думаешь поступать? — Трубников снизу вверх разглядывает рослую Мишину фигуру, увенчанную круглой как шар головой.
— В этот... в институт, — запнулся Миша.
— Ишь ты!.. А я думал, ты к кузнечному делу присох. Ширяев стар, болен, мы рассчитывали, ты его место займешь.
Миша захлопал пшеничными ресницами, в глазах его мелькнуло что-то жалкое, но он промолчал.
— Вон как тебя разагитировали! — удивлен Трубников. — Скажи я тебе неделю назад — до потолка бы подпрыгнул! Значит, профессия кузнеца тебя не устраивает. В каком же чине-звании хочешь послужить народу?
Миша молчит.
— Так куда же ты поступаешь?
— ...В парно... графический! — выпаливает Миша.
Трубников глядит на него с интересом.
Быков упомянул, что Нагибин был соавтором (вместе с самим Куросавой) сценария «Дерсу Узала». Я когда-то давно пытался его посмотреть и заснул — едва ли не единственный не зацепивший меня фильм Куросавы (а я смотрел даже совсем экзотические его ленты). Надо пересмотреть.
no subject
no subject
А что отмечает Быков?
У меня бабушка так и уехала. На учебу, получив разрешение. Предварительно поменяв паспорт (залила чем-то страницу что из репресированной семьи и писарь, все понимая, сделал ей чистый паспорт).
no subject
Про паспорт твоей бабушки непонятно. Википедия пишет про паспорта (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B0%D1%81%D0%BF%D0%BE%D1%80%D1%82_%D0%B3%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%BD%D0%B0_%D0%A1%D0%A1%D0%A1%D0%A0): "Сельское население начало получать паспорта только с 1974 года, а в период с 1935 по 1974 годы колхозникам не разрешалось переезжать в другую местность, и они были привязаны к колхозу и месту жительства". И я неоднократно слышал это утверждение в других местах (как минимум "Намедни").
Мне папа при этом рассказывал о разных хитростях, позволявшим уехать из села (существенно позже, скорее в начале 1960-х), но это были реально хаки. Типа, не вернуться после службы в армии.
no subject
Конечно, также возможно что по административному делению это была не совсем деревня, а поселок какой-нибудь. Но жили они раскулаченные, из всей семьи выжили она и брат. Думаю, городской их жизнь назвать нельзя было, в бытовом смысле деревенская. Жила где-то под Бугульмой.
Бабушка умерла в прошлом году, деталей не выясню.
Но реально, она была не выездная из-за классового положения и какими-то вышеупомянутыми хаками она поехала поступать в медицинский в Харьков. Так как из-за этих хаков задержалась то прием документов в медицинский закончился, но не закончился в ветеринарный. Перелетев на 30 лет вперед, к моему рождения, так она и стала директором ЗооВетСнаба в Донецке.
no subject
no subject
Конечно, меняется в лучшую сторону. Тут у нашего финансового администратора родители были активистами гражданского движения за права черных. Страницы в Википедии, все дела. Совсем недавно ведь это было.
no subject
В. Ф. ЗИМА ПОСЛЕВОЕННОЕ ОБЩЕСТВО: ГОЛОД И ПРЕСТУПНОСТЬ (1946"1947 ):
..После принятия постановления ЦК ВКП(б) от. 14 июня 1947 г. "О недопустимых фактах частой сменяемости и необоснованной отдачи под суд председателей колхозов" количество предаваемых суду председателей уменьшилось, сократились и сроки наказания. Постановление спасло некоторых председателей от уголовной ответственности в связи с указами от 4 июня 1947 г. Назовем некоторые обобщенные сведения о числе председателей колхозов, получивших срок в основном за выдачу хлеба на трудодни колхозникам и за невыполнение плана хлебопоставок. В первом полугодии 1946 г. в СССР было привлечено к суду 4490 председателей колхозов, а во втором полугодии - 8058; в 1947 г. соответственно - 4706 и 2269; в 1948 г. - 1760. Как видим, действие партийного постановления от 14 июня 1947 г. было заметным, так как уже во втором полугодии того же года осудили вдвое меньше, чем в первом. В письме, направленном Прокуратурой СССР в ЦК ВКП(б), говорилось, что сокращение привлеченных к суду председателей колхозов происходило по делам о некорыстных преступлениях.
Следовательно, самая многочисленная "посадка" председателей колхозов имела место во втором полугодии 1946 г. как раз во время проведения государственных хлебозаготовок. Именно в этот период в Российской Федерации было привлечено к уголовной ответственности более 5500 председателей, в Украинской ССР - 1148, Белорусской ССР - 345, Казахской ССР - 31712.
Обобщенные данные позволяют примерно определить масштабы репрессий за срыв заведомо невыполнимых государственных планов хлебосдачи. Всего в 1946" 1948 гг. общее количество отданных под суд председателей колхозов составило 21 285 человек, что по численности равно числу всех председателей колхозов Белоруссии, Казахстана и Грузии вместе взятых . Кроме председателей оказались за решеткой 14 569 человек сельсоветского и колхозного актива. Среди осужденных попадались мошенники и жулики, но они составляли явное меньшинство.
Все это пагубно сказалось на проведении весеннего сева 1947 г. во многих местах затянувшегося до лета. ЦК партии предпринял попытку вернуть в колхозы хотя бы часть отбывавших срок председателей. В соответствии с решением ЦК ВКП(б) Прокуратурой СССР совместно с руководящими работниками обкомов ВКП(б) в мае - июле 1947 г. была проведена проверка обоснованности приговоров председателей колхозов в 1946 г. и первом квартале 1947 г. Верховный Суд СССР запросил в Москву для изучения около 15 тыс. дел. Юристы пришли к выводу, что значительное число председателей колхозов были осуждены без достаточных оснований и выносили заключения о прекращении дел . Выяснилось, что практика необоснованного привлечения к уголовной ответственности председателей колхозов особенно широко была распространена в Великолукской, Смоленской, Чкаловской, Калининской, Горьковской, Могилевской, Черниговской областях.
За 1946 г. и первый квартал 1947 г. в органы прокуратуры Великолукской области были переданы материалы на 837 председателей колхозов (24, 4% их общего числа). При проверке 100 судебных дел оказалось, что 53 из них были фальсифицированы . По обвинительным приговорам в отношении 433 председателей Смоленской области установлено, что из них 183 человека (42, 3%) были осуждены за корыстные преступления (хищения, растраты, подлоги), а остальные 250 человек (57, 7%) - за невыполнение плана хлебозаготовок 1946 г. Из общего количества осужденных председателей колхозов было 256 (59, 1%) участников Великой Отечественной войны (в том числе инвалиды). После демобилизации они не успели проработать и года в указанной должности. В результате проверки дел осужденных комиссия приняла решение о необходимости опротестования приговоров в отношении 169 человек (39%) за отсутствием состава преступления и в связи с необоснованностью обвинения .
Материалы на привлечение к уголовной ответственности председателей колхозов поступали непосредственно к районным прокурорам от уполномоченных по заготовкам, от райкомов ВКП( б) и райисполкомов, от агитаторов. Таким образом, они снимали с себя ответственность за срыв плана хлебозаготовок, указывая на "главного виновника" - председателя колхоза."
no subject
no subject
в книге Александра Зиновьева "Желтый дом", 2 том, "Быль о хорошем председателе колхоза"
История знаменитого диверсанта Кирилла Орловского, который стал после войны председателем колхоза "Рассвет"
Абовин-Егидес Петр Маркович, социалист-идеалист, сам был председателем,
написал книгу воспоминаний: "Философ в колхозе":
Но вот об одном периоде в моей жизни, ...я обязан уже сейчас поведать – это период жизни в колхозе: ведь именно здесь, как в фокусе, высвечивается вся наша система, называемая очень емко… «реальным социализмом», – и поэтому я не жалею о годах, проведенных в деревне. Думаю, что мне повезло тогда: я очутился в самом типичном колхозе самого глубинного района самой центральной области Российской «Федерации» – Пензенской (которую издавна называли лаптежной, а её жителей – толстопятыми пензяками) и провел тут ряд лет... (колхоз «Рассвет» , Тамалинского района Пензенской области)
И поэтому мне не надо, как другим философам и социологам, высасывать из пальца картины образа жизни в нашем обществе или вымучивать из головы его дефиниции: достаточно лишь голого описания того, что было.
При этом я не стану описывать никаких ужасов (хотя я за свою жизнь видел их немало), дабы никто не мог сказать, что «это надо ещё доказать», … я расскажу лишь об обыденной жизни, о буднях обыкновенной советской деревни лучших лет колхозной действительности – хрущевских.
С чего же всё началось? Я решил на своей шкуре испытать колхозную жизнь из самого нутра (что, как я потом узнал, у современных социологов называется методом вживания) в качестве бригадира. Можно сказать, что бригадир – центральная фигура в колхозе, ибо он, а не председатель, имеет прямую связь с колхозниками, непосредственно общается с ними. Я видел, что бригадиры работают старыми, не демократическими, а самоуправскими методами, и хотел на деле испробовать другие методы."