Лекция 1964 года про сценарий
Юрия Нагибина «Председатель». Как в начале века я удивлялся — с чего бы это я сам взялся читать пьесы или стихи? — так и теперь, кто бы мог подумать, что я стану читать сценарий. Сюжет абсолютно тот же, что и в нечитаемом «
Кавалере золотой звезды» — в колхоз приходит новый и энергичный директор, фронтовик, ух как он сейчас всем покажет. Но в отличие от лубочной картины 1949 года здесь всё кажется не только настоящим, но и более сложным. Мне как читателю совершенно непонятно, будет ли happy end, и от этого читать, конечно же, существенно интереснее.
Собственно, концовка у романа просто прекрасная. Ужас начала книги (а это примерно то же время, что и у «Кавалера», то есть сразу после войны) — очень сильная сцена, когда однорукий ветеран-директор приходит в хлев, где лежат тощие коровы, за зиму они потеряли последние силы, и тупо не могут встать на ноги. Это надо читать! Затем в какой-то момент кажется, что ура-мотивация начинает давать свои плоды, директор даже умудряется выплачивать за трудодни не «палочки в ведомости», а что-то настоящее. И постепенно книга сворачивает в откровенную антисоветчину — из центра в колхоз приходят идиотские, оторванные от реалий приказы, директор их не выполняет, что приводит к процветанию колхоза с одной стороны (соседи не убрали вовремя хлеб, ждали приказа — а он всё убрал), а с другой — к травле самого председателя, которого со дня на день должны посадить. И вот, он собирается в центр, он знает, что его посадят, он едет в поезде — и вдруг в поезд набивается жуткая толпа народу. Кто? Куда? — Вы что, не знаете? Сталин умер!
И вот примерно на этой оптимистической ноте заканчивается сценарий. С небольшим эпилогом: тиран свалился, и теперь, когда деревня заживёт не тупыми приказами партийных демагогов, а собственной головой, вот теперь-то жизнь и наладится! Жаль, Ильич не дожил.
На современного читателя этот момент, очевидно, производит очень сильное впечатление. Не думаю, что в 1964 году автор добивался именно его.
Интересно смотреть на описанное общество. Откровенный патриархат и старообрядность, председатель лучше всех знает, как им будет лучше — ведь на то он и председатель. В какой-то момент колхозная молодёжь пытается сорваться учиться в город (Быков отмечает анахронизм — кто в 1947 году мог уехать из деревни? — но здесь это даже не так важно), и председатель не отпускает, не подписывет им разрешения покинуть деревню. Потому что он лучше всех знает, что из кого получится.
И автор всячески помогает читателю поверить в право председателя распоряжаться:
— А ты куда думаешь поступать? — Трубников снизу вверх разглядывает рослую Мишину фигуру, увенчанную круглой как шар головой.
— В этот... в институт, — запнулся Миша.
— Ишь ты!.. А я думал, ты к кузнечному делу присох. Ширяев стар, болен, мы рассчитывали, ты его место займешь.
Миша захлопал пшеничными ресницами, в глазах его мелькнуло что-то жалкое, но он промолчал.
— Вон как тебя разагитировали! — удивлен Трубников. — Скажи я тебе неделю назад — до потолка бы подпрыгнул! Значит, профессия кузнеца тебя не устраивает. В каком же чине-звании хочешь послужить народу?
Миша молчит.
— Так куда же ты поступаешь?
— ...В парно... графический! — выпаливает Миша.
Трубников глядит на него с интересом.
Быков упомянул, что Нагибин был соавтором (вместе с самим Куросавой) сценария «
Дерсу Узала». Я когда-то давно пытался его посмотреть и заснул — едва ли не единственный не зацепивший меня фильм Куросавы (а я смотрел даже совсем экзотические его ленты). Надо пересмотреть.
